Дорогие братья и сестры! Многие из нас, наверное, помнят некогда популярный роман Александра Беляева "Голова профессора Доуэля". Речь там шла о том, что одному ученому удалось поддерживать жизнь в отделенной от тела человеческой голове. Помнится, сам писатель, как это было видно из сюжета романа, не слишком приветствовал такой "научный успех". И действительно, от подобных представлений мороз пробегает по коже: голова, живущая отдельно от тела – в этом есть что-то глубоко противоестественное, что-то очень неприятное.

И, может быть, нечто подобное испытывал апостол Павел, когда писал эти строки: "Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес." (1 Кор.15, 12 – 13). При этом нам надо иметь в виду и сказанное им в других местах: "Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею. Разве не знаете, что тела ваши суть  члены Христовы?" (1 кор.6,14-15) или "И Он (Христос) есть Глава тела Церкви; Он - начаток, первенец из мертвых…"(Кол.1,18).

Христос – Глава, и мы все – члены Его тела. Голову отдельно от тела мы привыкли видеть, пожалуй, лишь в виде бюста. Но бюсты отливают из мертвого металла. Христос же воскрес, и мы имеем дело не с памятником Ему, не с воспоминанием о Нем, он с Ним самим – нашим живым Господом.
Но может ли быть тогда, что Христос воскрес только для Себя, что Его Воскресение – это просто чудо, предназначенное лишь для того, чтобы еще раз продемонстрировать Его, так сказать, личное могущество? Ведь Глава, живущая отдельно от своего погибшего тела – это было бы крайне неестественно и трагично. Могли бы мы тогда считать Пасху праздником?

Нет, когда мы говорим о Воскресении Христовом, то речь идет не только о Нем, нашей Главе, не только о Нем одном, но и о всех нас! Не для Себя самого умер наш Господь – и воскрес Он не себя самого ради. Его Воскресение – это залог и начало нашего с вами воскресения, нашей с вами вечной жизни. 'Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые говорят, что нет воскресения мертвых?' Однако эти прочитанные нами сегодня слова апостола означают и еще одно: наше воскресение, наша вечная жизнь не есть нечто само собой разумеющееся. Они дарованы нам во Христе и никак иначе.

Иногда можно услышать: "Не может быть, чтобы человек – такое сложное и прекрасное существо – вот так просто умирает и исчезает навсегда, это было бы нелогично, противоестественно. Смерть не должна быть концом всему. После нее обязательно должно быть что-нибудь!" Порой даже такие рассуждения выливаются в нечто вполне наукообразное, вроде попыток измерить вес души, покинувшей тело или другие подобные глупости.

Но если человек и так по своей природе бессмертен, то зачем тогда Воскресение Христово? Чем оно будет тогда? Просто проявлением обычной природной закономерности? Но тогда, что же такого особенного мы празднуем сегодня?

Кроме того, утверждая, что человек по свей природе бессмертен, мы превращаем смерть во что-то незначительное, совсем не страшное – эдакое легкое приключение на пути к вершинам нашего бытия. Но спросите собственное сердце, прислушайтесь к собственным чувствам по отношению к смерти. Они поведают вам совсем иное! И к тому же, если смерть – это нечто маловажное, то и крест Христов превращается тогда просто в какой-то спектакль.

Да, очень часто бывает так, что слова о вере в воскресение и вечную жизнь означают для нас смягчение образа смерти. Но этого на самом деле быть не должно, потому что это было бы обманом. Не смягчение, не облагораживание смерти, не примирение со смертью означает крест и Воскресение, но победу над ней!

То, что произошло на кресте, было настоящим концом, точкой, как бы нам не хотелось пририсовать к ней маленький хвостик и, превратив ее тем самым в запятую, с маленькой буквы продолжить начатую фразу. Но Христос не был актером. Его слова "Боже мой! Боже мой! Почему Ты оставил Меня?" не были частью хорошо заученной роли. Смерть всей своей мощью обрушилась на Него, как обрушится она в свое время на каждого из нас, и положила конец всему. И это, действительно чудо, великое, не выводимое не из каких законов и закономерностей, необоснуемое ничем, кроме любви и милосердия Божьего чудо, что за этой жирной точкой начинается нечто абсолютно новое, нечто, что мы не можем писать иначе, как с большой буквы – Воскресение.

Нам, конечно, очень хотелось бы иметь для нашей надежды какую-нибудь твердую, осязаемую основу, найти что-то такое в нас самих или в окружающем нас мире, что с неизбежностью, логично подтверждало бы необходимость нашего бессмертия. Многие идут по этому пути. Но это совсем не тот путь, о котором пишет апостол Павел. Он не знает никакой другой основы для нашей жизни кроме Иисуса Христа. Мы воскреснем не благодаря нашей человеческой природе, не благодаря законам этого мира, а вопреки им!

Вопреки – это означает дар, незаслуженный и отнюдь не сам собой разумеющийся дар Божий! И понять этот дар, постигнуть его можно только верой. Никакая логика, никакая философия, никакая житейская мудрость не могут вам в этом помочь. Когда речь идет о воскресении, мы уповаем не на естественные или сверхестесственные законы, но единственно на любовь Бога, открывшуюся нам во Христе Иисусе. Мы уповаем не на весы, на которых якобы, взвесив мертвое тело, можно доказать существование бессмертной души, но на Воскресение Христово. Не весы символ нашей веры, а крест.

И такое наше упование надежнее, чем любое доказательство. Мы уже упоминали сегодня, что апостол Павел говорит о Христе, как о Главе и о нас, как о Его членах. В этом смысле я вспоминаю одно сравнение, которое сделал когда–то Мартин Лютер. Он пишет: при родах первой появляется на свет голова младенца, и женщины знают, что, когда это уже совершилось, тогда, как правило, все самое тяжелое остается позади. Также и с нами: Глава нашего тела, Христос уже воскрес, и это означает твердую надежду для всех нас.

Поэтому Пасха – это по-настоящему наш с вами праздник. И притом это совсем не обычный праздник. Не просто светлое пятно на фоне серых будней, но ослепительное сияние жизни среди тьмы смерти. Не просто воспоминание о каком–то прошлом событии, но день надежды, дерзновенно устремленный в будущее или, лучше сказать, в вечность, в вечность Божьей любви.

Аминь.
    
  

• Назад
• Вперёд