ЕЛЦ В РОССИИ Е. Флейман
ЕВАНГЕЛИЧЕСКО-ЛЮТЕРАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ В РОССИИ: ИСТОКИ И РАЗВИТИЕ. Е.А. Флейман
Аннотация: В центре внимания автора - доктора исторических наук, профессора Евгения Александровича Флеймана - становление лютеранской церкви в Российской империи.
Прослеживая этапы развития лютеранства в Российской империи, автор делает вывод, что история этого религиозного движения тесно переплеталась с собственно историей Российского государства. В статье раскрываются обстоятельства официального признания евангелическо-лютеранской церкви русскими монархами.
На примере миграции немцев из Царства Польского в Самарскую губернию показаны причины распространения лютеранства в глубинные российские территории. Лютеранская церковь в Самарской губернии рассматривается не только как единая конфессиональная общность, но и как своеобразная культурная зона, формирование которой проходило под влиянием духовных традиций немецкого населения.
***
Путь, пройденный лютеранской церковью России в XX веке можно охарактеризовать так: разгром после 1917 года и постепенное восстановление в последние два десятилетия. И если о других конфессиях в годы советской власти всё же появлялись отдельные статьи и даже монографии (антирелигиозного характера), то история лютеран в России из-за репрессий и депортации российских немцев в 1941 была темой запретной. [6]
Конечно, эта конфессия никогда не находилась на одном уровне с православием, и не могла играть той первенствующей роли, которая православию отводилась. Однако, верно и то, что к середине XIX века евангелическо-лютеранская церковь в России заняла прочные позиции.
Первые лютеране в России появились уже при жизни Мартина Лютера (1483-1546) - центральной фигуры Реформации (преобразований в западно-христианском мире).
Идеи Реформации нашли благодатную почву в немецких землях. Они быстро распространились в Швеции, Финляндии, Дании, Норвегии, Пруссии, Восточной Прибалтике.[4] А что в России? Тогда она не принимала активного участия в европейских событиях, однако, не могла не испытывать мощного воздействия новой религии.
Время жизни Мартина Лютера – годы правления Василия III. Практические потребности Московского государства заставили царя приглашать специалистов – иноземцев, среди которых были и лютеране. При Иване IV (Грозном) возникла Иноземная (Немецкая слобода). Число иностранцев возросло, но особенно в Ливонскую войну, когда во внутренних губерниях размещали пленных. В 1560 году в пригород Костромы вместе с тремя лютеранскими пасторами был перевезён магистр Ливонского ордена Вильгельм фон Фюрстенберг. В XVI веке первые лютеране появились в Нижнем Новгороде, Казани, Архангельске. Через Архангельск Россия торговала с северо-немецкими землями, выходцы из которых образовали в городе немецкую общину. Уже во второй половине XVII века в «Иноземной слободе» стояла лютеранская кирха. Торговый путь из Москвы в Архангельск шёл по суше до Великого Устюга, а далее – по Северной Двине, и на этом пути возникали немецкие общины в Ярославле, Вологде, Великом Устюге.
Первыми стали осваивать российские глубинные территории иностранные купцы. Среди них были и немцы. В средневековых «Таможенных книгах» городов Устюга Великого, Сольвычегодска и Тотьмы на Северном речном пути находим сведения о торговых людях из Западной Европы, отправлявших товары из-за границы и обратно. В «Книге» по Устюгу Великому за 1633-1634 годы наряду с именами москвичей, галичан, казанцев, костромичей и нижегородцев встречаются имена иноземцев из Англии, Голландии, московских «немчин» и иноземных «немчин». В «Таможенной книге» читаем: «Московский немчин Иван Иванов сам-четверт плыли в лодке, 6 человек ярыжных. Платили пошлин с себя, и с лодки, и с ярышки, всего 23 алтына 2 деньги». И далее: «Московский немчин Юрье Романов шел от Города (Архангельска – Е.Ф.) с товаром и с пушечными ядрами…». [10,c.48]
Романов Юрье неоднократно встречается в «Таможенных книгах» других городов Северного пути. Судя по всему, это был крупный купец и одновременно руководитель торговой артели. Закупив товар в Архангельске, он водным путем по Северной Двине и Сухони, доставлял его в Великий Устюг, Тотьму, а возможно и дальше по Сухони в Вологду. Скорее всего, немецкие купцы добирались и до Волги, а значит, бывали в Костроме и Ярославле - через костромской край проходили пути из Москвы на Архангельск, Вятку и в Сибирь. Для грузов же, идущих с низовьев Волги по Северной Двине в Архангельск, Кострома была перевалочным пунктом. Юрье занимался торговлей вкупе со своими соотечественниками, что видно из записи в «Таможенной книге» Тотьмы за 1634/1635 годы: «Июля в 12 день плыл дощаником московский немчин Юрье Романов. … У него же плыли московские немцы Ондрей Ондреев, Семен Семенов, Иван Михайлов, ярославец Обросим Микифоров … у него же плыл галанец Юрье Кашпиров, Данило Иванов …». [10, с. 48] Немецкие люди с русскими именами – не такая уж редкость. Русскому человеку было трудно произносить иначе – не так, как привык, а потому для простоты в общении называл, как ему было удобней.
Россию к Европе приблизил Пётр I. Многочисленная община немцев сформировалась в Санкт- Петербурге со своими церквями, школами и печатными изданиями. В 1819 году была образована Генеральная евангелическо-лютеранская консистория. Руководителем её Александр I назначил прибалтийского немца графа Тизенгаузена. В этом же году был введён сан епископа, обладавшего теми же правами, что и епископ в лютеранской Пруссии. В 1828 году Николай I создал под председательством того же Тизенгаузена специальную комиссию для развития лютеранской церкви в России. В 1832 году, учитывая необходимость юридического её закрепления, Николай I издал закон, по которому лютеранство в России получило статус официальной религии. [2,c.27] Теперь евангелическо-лютеранская конфессия регулировалась законом «О Евангелическо-лютеранской церкви», охватывающего все лютеранские церкви России (за исключением Царства Польского и Великого княжества Финляндского). [8,с.214]
К началу Первой мировой войны (1914) в Российской империи (не считая Царства Польского и Княжества Финляндского) насчитывалось 3 млн. 674 тыс. лютеран [8,с.215] Во главе церкви стояла Генеральная Консистория в Петербурге, которой подчинялась Петербургская, Московская, Лифляндская, Курляндская и Эстонская консистории со своими округами.
Чтобы иметь представление об этнической принадлежности российских лютеран, воспользуемся перечнем данных из книги «Наследие Лютера в России», изданной на немецком языке в Москве в 1918 году под редакцией пастора московской церкви Петра и Павла Теофила Майера. [5,c.155]
Латыши 1 млн. 293 тыс.
Эстонцы 1 млн. 100 тыс.
Немцы 1 млн. 098 тыс.
Финны 148 тыс.
Шведы 28 тыс.
Литовцы 12 тыс.
Поляки 4 тыс.
Ливы (этническая группа в Латвии) 2 тыс.
Армяне 1 тыс.
Прочие 2 тыс.
Итого 3 млн. 674 тыс.
Из приведенных данных видно, что даже без Царства Польского и Великого княжества Финляндского, немцы составляли значительную часть всего российского лютеранского сообщества.
И ничего необычного не было в том, что в глубинных российских городах действовали лютеранские общины с кирхами.
Типичный пример тому – Самара.
Лютеранская община в этом поволжском городе была учреждена в 1854 году и в 1865 году насчитывала 112 прихожан. В городе действовала и католическая религиозная организация. В 1865 году уже готовое здание римско - католической церкви было освящено, однако, самарские католики его не получили - в вероисповедные дела вмешалась политика. Свою роль сыграло восстание 1863 года в Царстве Польском. Поляки в глазах официальных властей, да и многих простых русских людей, видимо, потеряли право иметь свой храм в Самаре. Из-за враждебного отношения к мятежной Польше (ну, а заодно и к самарским полякам) уже построенный костёл передали лютеранской общине Святого Георга. В 1865 году проповедник Пундани вместе с лютеранским пастором из Симбирска Мейером освятили храм.
Храм и община были, однако не было собственного пастора. В 1868 году в Самару из Омска приехал пастор Эдуард Иоганзен, который и возглавил общину. В 1878 году в общине насчитывалось 300 человек.[ 8, c.216] Лютеранская церковь стала центром духовной жизни немцев Самары. При церкви работала частная школа, действовало общество «Поддержки образования», занимавшееся немецким языком и культурой. В 1930 году кирха по антирелигиозным и политическим мотивам была закрыта.
Приведём ещё некоторые примеры из жизни городских лютеранских общин XIX- XX веков. В 1845 году одним из жертвователей на постройку каменной лютеранской кирхи в Ярославле был император Николай I. Этот город стал центром лютеранского прихода, к которому относились Кострома и Вологда. В 1905 году в приходе состояло 2 тысячи 380 человек. [7,c.34]
А что в Костроме? О прошлом общины в Костроме сегодня напоминает лишь переделанное в спортивный зал здание бывшей кирхи. В костромском архиве сохранился документ, который свидетельствует, что первые шаги по строительству каменной кирхи в городе были предприняты в 1864 году. Тогда «старшина» общины Фердинанд Зоммер представил губернским властям проект со сметой о строительстве лютеранской церкви на углу Власьевской улицы (ныне Симановского) и Царёва переулка (ныне улица Спасокукоцкого). Но ещё раньше письменное разрешение на постройку кирхи было получено от Костромской православной консистории: «Место, где предполагается строить лютеранскую церковь от православных церквей города Костромы Власьевской, Троицкой и Богоявленского монастыря отстоит на довольно значительном расстоянии, поэтому Консистория … имеет честь уведомить …, что со стороны епархиального начальства нет препятствий к постройке лютеранской церкви на указанном месте». [7,c.34].
На примерах Самары, Ярославля и Костромы видно, что городские немцы играли важную роль в становлении лютеранства в России. Общность городских немцев (staedtischen Deutsche) в таких городах, как Москва, Санкт - Петербург, Самара, Саратов, Одесса, Оренбург, Нижний Новгород, Казань формировалась на протяжении длительного времени. Немцы приглашались правительством или частными лицами для устройства ремесел, торговли, медицинских учреждений, обучения детей. Большинство из них были лютеранами.
Прибалтийские немцы (Baltendeutsche) из Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерний (территории современных Эстонии и Латвии), а также латыши и эстонцы в сотни раз увеличили число лютеран в России. Из среды немцев Прибалтики правительство рекрутировало высших чиновников, губернаторов – вообще, управленцев с европейским образованием, в чём так нуждалась верховная российская власть. Из числа прибалтийских немцев-лютеран вышло много ученых, академиков и профессоров, преподававших молодежи в Дерпте, Москве, Петербурге, Казани, Одессе, других городах, где были университеты и высшие школы. Университет в Дерпте с евангелическим теологическим факультетом готовил теологов, многие из которых направлялись на пасторскую службу в немецкие селения Нижнего Поволжья, Волыни, Закавказья, Сибири.
Другой корень лютеранства формировался в среде немцев, переселившихся по Манифесту Екатерине II от 22 июля 1763 года. Императрица (сама до недавнего времени лютеранка) приглашала соотечественников для освоения пустующих земель.
Правительство обратило внимание, прежде всего, на Поволжье - тогда еще окраину формирующейся империи - ключевой рубеж двух культурных миров - Запада и Востока, Европы и Азии. Заселение носило плановый характер и финансировалось правительством. Первые группы будущих колонистов прибыли в 1764 -1767 годах преимущественно из Гессена, Бадена, Эльзаса, Пфальца и Швабии. Некоторая часть эмигрантов поселилась недалеко от Петербурга, основная же в округе Саратова. Так стала формироваться общность поволжских немцев (Wolgadeutschen), большинство из которых были лютеранами.
Вторая крупная волна немецкой земледельческой миграции связана с колонизацией Екатеринославской, Херсонской губернии, части Таврической, т. е., Южной Украины вместе с северным побережьем Черного моря до Днепра. На юге империи начался процесс формирования следующей крупной немецкой общности - причерноморских немцев (Schwarzmeerdeutschen).
В середине XIX века многочисленные немецкие селения появились в Волынской губернии. (Wolhyniendeutschen ).
Образовывались дочерние немецкие колоний (Tochterkolonien) на Северном Кавказе, Урале, Алтае, в Сибири, Казахстане, Центральной Азии, Оренбургской губернии. То есть, с увеличением численности немецкого населения расширялась география его расселения, а вместе с этим усиливалось влияние и лютеранской церкви.
Перепись 1897 года говорит о 400 тыс. немцах Нижнего Поволжья (Wolgadeutschen, или 22,5 % всех российских немцев), 380 тыс. немцах юго- запада России (Schwarzmeerdeutschen, в том числе, немцах Бессарабии, или 21,2% всех российских немцев), 200 тыс. немцах Волыни (Wolhyniendeutschen, в том числе, немцы на севере Украины), около 50 тыс. немцах Кавказа , около 14 тыс. немцах Сибири, главным образом, ее западной части и Казахстана. [8,c.17]
И здесь возникает вопрос: почему российская власть так настойчиво и последовательно привлекала жителей европейского немецкоязычного пространства в свою страну? Ведь не только же распашка целинной земли и безопасность границ заставляли правительство использовать трудовой и духовный потенциал переселенцев?
Европеизация страны была главной целью правительства. Екатерина II утверждала «Россия есть Европейская держава». Становилось очевидным: Россия сможет плодотворно развиваться лишь в русле вступившей уже на буржуазные рельсы европейской цивилизации. Тем более, что и в самой России стали обнаруживаться первые симптомы кризиса крепостнической системы (крестьянские войны, общий экономический спад). Идеология «просвещенного абсолютизма» Екатерины II, впитавшая в себя идеи западноевропейских мыслителей, соизмеряла абсолютизм с этими общественными изменениями. В таких условиях важно было сформировать слой крестьян, нацеленных на свободный труд. Собственно говоря, приглашая немцев, императрица, прежде всего, думала о формировании особого сельского сословия. При этом предполагалось, что это новое сословие, наделенное статусом «колонистов» (что гарантировало особое положение и привилегии), будет создавать производительное сельское хозяйство.
Однако, не только правительственные гарантии и льготы обеспечивали переселенцам лучшее положение. Традиционный у немцев порядок наследования земли, не допускавший регулярных земельных переделов между членами общины, строгий контроль за семейными земельными разделами, практика применения современных орудий труда, целесообразные приемы хозяйствования, постоянство в труде, способствовали тому, что хозяйства немцев развивались успешнее, нежели у соседей. А религиозные нормы лютеранской церкви, связывающие с исторической родиной (Vaterland), еще отчетливее выделяли немцев - земледельцев из общей российской крестьянской массы.
Лютеранство сыграло выдающуюся роль в формировании специфического стиля мышления, который выражался, в том числе, в рационализме и практицизме. Трудовая этика, сформировавшаяся под воздействием учения Мартина Лютера рассматривала ежедневный труд и выполнение обязанностей в миру, как Божественное предназначение. Служение Богу путем честного исполнения своего призвания на светской работе в качестве хлебопашца, учёного, ремесленника, врача, учителя, поэта, композитора являлось одним из столпов протестантской трудовой этики. В рамках этой трудовой морали воспитывались многие поколения германцев. Приехав в Россию с багажом уже приобретенных правил и привычек, они в соответствии с ними и стали налаживать новую жизнь.
Немцы Царства Польского составляли четвертую крупную этнорегиональную немецкую общность, которая сформировалась задолго до вхождения её в 1815 году в состав Российской империи. ( По решению Венского конгресса в 1814 - 1815 годах территория герцогства Варшавского, образованного Наполеоном, была разделена между странами - победительницами Россией, Пруссией и Австрией. Пруссии досталась Познань, Австрия получила восточную и западную Галицию. Основная же часть Варшавского герцогства, в которую входил лодзинский регион, оказалась в составе Российской империи под названием Царства Польского ).
Немцы Царства Польского представляли собой зажиточные слои населения, главным образом, городов и земледельческих колоний, занимавшиеся сельским хозяйством, ремеслом, капиталистическим предпринимательством, работавшие в качестве рабочих на текстильных мануфактурах и фабриках. [9, c. 274-277] (Перепись населения 1897 года говорит о более 407 тыс. немцах в Царстве Польском). [8,c.21] Наиболее высокий удельный вес немецкого населения наблюдался на границе с Силезией, Померанией и Пруссией. А потому связь с исторической родиной (Vaterland) у польских немцев была прочнее, нежели у немцев колонистов- земледельцев внутренних территорий Российской империи и немецких диаспор российских городов. К этим западным пограничным территориям относился и город Лодзь с окружавшими его текстильными городками и поселками Wolka, Zarzew, Widzew, Zdunska Wola, Zgierz, Rzgow, Brzeziny, Strykow, Konstantynow, Pabianice, Alexandrow. [3]
Большинство немецкого населения Лодзи и его окрестностей были лютеранами.
В Лодзи находились три лютеранские церкви: «Die evangelisch - augsburgische Kirche St. Trinitatis», «Die evangelisch - augsburgische Kirche St. Johannis» и «Die evangelisch - augsburgisch Kirche St.Matthai». Действовало благотворительное учреждение «Christliche Wohltatigheitsverein». Наряду с домом для сирот «Evangelisches Waisenhaus», учрежденном в 1888 году, организовали приют для бездомных, а в 1904 году дом милосердия для инвалидов и больных «Hauser Barmherzigkeit». [8,c.36]
Лютеранские церкви действовали и в соседних городах: Alexandrow (немецкое название - Alexander), Konstantynow (Konstantin), Zgierz ( Gornau), Pabjanice (Pabianitz), Bukowiec ( Konigsbach), Huta Bardinska (Barden Hutta), Laznowska Wola (Grombach, Grunbach), Ozorkow (Osorkau), Leczyca (Lenschutz), Nowosolna (Neusulzfeld), Brzeziny (Briese).
Церковь в Alexandrow открыли в 1828 году, когда немцы составляли большинство жителей города. Строили ее прихожане на собственные средства и своими руками. Первым пастором общины был Friedrich Georg Tuve.
В 1827 году в Pabjanice проживало 655 лютеран или 30,4 % всего населения города. В 1848 году здесь было зарегистрировано 1 тыс. 416 жителей лютеранской веры, что составило 34,3 %. В 1909 году число лютеран возросло до 5 тыс. 591.[8,c.36]
Еще в 1803 году в Pabianice была только переносная часовня, располагавшаяся в замке, где находилась резиденция прусских властей. Общину обслуживал лютеранский проповедник Friedrich Wilhelm Schlamm. В 1818 году учредили самостоятельную общину, пригласили на постоянное служение пастора Samuel Friedrich Jackel. С 1822 года и в последующие пять лет место пастора было незанятым, и община довольствовалась канторами и пасторами соседних общин. Однако, в 1827 году ситуация изменилась - духовным попечителем стал пастор Gottfried Heyn. Закончилось строительство здания кирхи и дома для пастора. Тогда община состояла из 320 семей, из которых 16 проживали в Pabianice, а остальные - в 32 ближайших населенных пунктах, в частности, в Effinghausen, Hochweiler и Konigsbach. После неожиданной смерти 26 - летнего пастора Gottfried Heyn к служению приступил Daniel Gottlieb Biedermann. В 1838 году при церкви открыли начальную школу. В 1864 году в состав общины входило 760 семей с 3 тысячами душ, а в 1904 статистика зарегистрировала 12 тыс. 400 человек.[8,37]
В 1839 году в Лодзи насчитывалось 8 тыс.559 жителей, из них – 6 тыс. 648 немцев (78%). В 1864 году в этом городе проживало 33 тыс. 535 человек, из которых 22 тыс. 531 (67%) были немцами. В последующие годы численность немцев хотя и увеличивалась, но в процентном отношении к общему числу лодзинцев снижалась. Это объясняется не только ассимиляционными процессами в городской среде, но и последствиями польского восстания 1863 года. [8,37]
События 1863 года вызвали крайнюю политическую неустойчивость в обществе, резкие изменения в экономике и социальной сфере, когда часть немецкого населения всё больше убеждалась, что перспектив на производительную трудовую деятельность и сохранение духовных традиций не существует или они слишком отдалённые. Эти обстоятельства стали решающими для выезда немцев за пределы Царства Польского, в частности, в Самарскую губернию.
Миграции немцев в Самарскую губернию - наглядный пример, как лютеранство проникало в глубинные российские территории. На берегу реки Кондурча на северо-западе губернии был основан хутор «Пасторат», где постоянно жил лютеранский священник. В ведении пастора находились другие близлежащие селения с лютеранским населением. Лютеранский молитвенный дом находился в соседнем немецком Романове, где церковный совет общины возглавлял Ф. Ябс. В лютеранских общинах Гофенталя, Розенталя, Николаева, Романова, Петергофа, Бергталя проповедовал пастор Теодор Охме (Ochme). Поддерживал здешние лютеранские приходы пастор Эдуард Иоганзен (1831-1912). Родился он в Эстонии, служил в Сибири, где уже имел опыт работы среди проживавших здесь немцев, эстонцев, латышей и финнов. В 1868 году с семьёй прибыл в Самарскую губернию.
Лютеранскую церковь российское правительство наделило широкими правами, однако, в практической жизни, главным образом, из-за несовершенства законов пасторы нередко испытывали трудности. Такое положение приводило к путанице. Многие вопросы дозволялось решать только с согласия губернаторов. А их субъективное мнение часто мешало устранению этих трудностей. Характерен в этой связи циркуляр министра МВД В.Д.Дурново «О воспрещении лютеранским пасторам устройства миссионерских праздников и сборов на потребности миссии».
Самарский губернатор получил циркуляр в 1889 году, котором говорилось:
«Вообще протестантская миссионерская деятельность столь прочно организована в России, что она сделалась обычным предметом рассуждений на ежегодных синодах евангелическо-лютеранских проповедников. Между тем, по действующим в Империи узаконениям (в циркуляре дана ссылка на законодательство – Е.Ф.), одна только господствующая православная церковь имеет право в пределах государства убеждать не принадлежащих к ней подданных к принятию ея учения о вере. … Никакая миссионерская деятельность лютеранского духовенства, в каком бы виде она не проявлялась, не может быть допущена в России. … Сборы добровольных пожертвований … допускаются лишь с особого надлежащего дозволения. … В Уставе Евангелическо-лютеранской церкви в точности указаны случаи, когда могут быть допускаемы сборы добровольных приношений в протестантских приходах, как например, в пользу пасторских, вдовьих и сиротских касс, на постройку церквей и т.п., но в Уставе этом не содержится постановления о дозволении сборов на потребности протестантской миссии в России и за границей»; и т.д. [8,222]
Циркуляр вызвал много вопросов к министру МВД со стороны лютеранских пасторов и консистории. И министр вынужден был выступить с разъяснениями: «Произнесение лютеранскими пасторами … праздничных богослужений и вечерних чтений Библии, проповедей на текст Св. Писания о распространении христианства не было воспрещено означенным циркуляром, коим в этом отношении отмечены только не имевшие законного основания особые миссионерские праздники. … Существовавшие в лютеранских приходах денежные сборы на распространение протестантской веры внутри Империи … само собой разумеется, не могут быть дозволены. … Что касается сборов на потребности миссии за границей, то таковые могут быть допущены в каждом приходе лишь с разрешения … губернаторов … в виде церковных кружечных сборов … и подлежащих отсылке только в Лейпцигское и Датское миссионерские общества с тем, чтобы каждый раз было доведено до сведения губернатора о количестве собранных и отправленных денег по каждому приходу.» [8,222]
И всё же, несмотря на существовавшие трудности в жизни российского лютеранства в дореволюционный период, они были незначительными по сравнению с теми потрясениями, которые ожидали церковь после прихода к власти большевиков осенью 1917 года.
Пришедшая власть стала создавать общество, где религии не было места. В 1937 году закрыли последние лютеранские кирхи, пасторов арестовали, большую часть уничтожили, многие эмигрировали. Богослужения перестали проводить гласно, не было и церковного руководства. [1,c.5] Но оставалась вера. Это стало очевидным после депортации немцев в 1941 году в местах ссылки. Здесь, конечно, пасторов и общин ( в настоящем понимании этого слова) не было, но были "собрания братьев". Именно "братья" поддерживали церковную жизнь в таких негласных общинах. И после войны в районах ссылки ( восток за Уралом) общины создавались именно как братские. Лишь в 1957 году в Акмолинске в Казахстане официально зарегистрировали первую в СССР лютеранскую общину. Всякие попытки создать общецерковные структуры терпели неудачу из-за сопротивления государственных органов. И лишь в 1988 году, когда Русская православная церковь отмечала своё 1000-летие, была признана и Евангелическо-Лютеранская церковь. В 1994 году в Петербурге прошёл Генеральный Синод Евангелическо- Лютеранской церкви в России. Между I Генеральным синодом в 1924 году и II прошло 70 лет. Церковь, которую считали погибшей, открылась вновь.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Георг Кречмар, Генрих Ратке. Евангелическо-Лютеранская Церковь в России, на Украине, в Казахстане и Средней Азии (ЕЛЦ).- С.-Петербург, « Der Bote», 1996.-128 с.;
2. Георг Кречмар. Как мы начали – об исторических и структурных предпосылках создания ЕЛЦ// О будущем Евангелическо-Лютеранской Церкви а России и других государствах.- Сборник докладов. Специальный выпуск Ежегодника Теологической семинарии ЕЛЦ.- Новосаратовка,2004.- 120 с.;
3. Lodz: Eine historisch-geographische Analyse von Oskar Kossmann. Holzner - Verlag, Wuerzburg, 1966.- 176 S;
4. Льюис В.Спиц. Возрождение и движение Реформации.- Т.II. История Реформации, Фонд «Лютеранское наследие», World Wide Printing,2003.-452 с.;
5. Наследие Лютера в России. К 400-летнему юбилею Реформации, отмечаемому евангелическо-лютеранскими общинами в России. Под редакцией ст. консисториального советника Теофиля Майера, пастора Петропавловской церкви в Москве (1918). Перевод с немецкого языка. - Москва, «Готика»,2003.-232 с.;
6. Флейман Александр. Одна биография – часть истории народа//Neues Leben, Nr.7, April, 1999;
7. Флейман Е.А. Лютеранская церковь в России: история и современность// Сборник материалов научно-практической конференции «Религиозные традиции: история и современность».- Кострома, Администрация Костромской области, Кострома ,2006.- 79 с.;
8. Флейман Е.А. Немцы Константиновской волости: из Царства Польского в Самарскую губернию (1864-1917)/ Е.А.Флейман.- Самара: ООО «Тандем»,2014.-296 с.;
9. Флейман Е.А. Император Александр I и Царство Польское: становление текстильной промышленности Лодзи// Романовские чтения и российская культура. Материалы конференции, 25-26 марта 2010 года.- Кострома, КГУ им. Н.А.Некрасова,2010.-С.274-277;
10. Флейман Е.А. Из России в Германию: от Костромского села Палкина до деревни Александровки в Потсдаме. Историко-краеведческий очерк/ Е.А.Флейман.- Кострома, изд-во КФВУРХБЗ.-165 с.
