Первые пять книг Библии, Пятикнижие Моисеево? Конечно, его написал пророк Моисей, ведь оно так и называется, ведь именно так учат Писание и Предание. А кто не согласен – тот нечестивый атеист.
А потом читатель может столкнуться с аргументами другой стороны. Он их или отвергнет с порога, начиная прямо с выводов, и до аргументов уже не доберется, либо… рассмотрит и с некоторыми согласится. Что же, значит, Писание и Предание недостоверны? Такой вывод некоторые и делают.
Стоп, давайте разберемся. Предание – вещь сложная и многоплановая, в ней можно найти множество самых разных утверждений (например, о плоской Земле и вращающемся вокруг нее Солнце или о браках гиен с муренами), но только некоторые из них имеют действительно вероучительное значение. Вопрос об авторстве библейских книг к их числу явно не относится.
А как же наименование «Пятикнижие Моисеево»? Разве оно не указывает на автора? Совершенно необязательно. Так Псалтирь у нас носит имя царя Давида, но Давид совершенно точно не писал 136-го псалма «на реках Вавилонских» просто потому, что умер задолго до вавилонского плена. Вряд ли Иона, Руфь и Иов сами написали книги, носящие их имена. И уж совершенно точно пророк Самуил не писал двух книг, носящих в еврейской традиции его имя (в нашей – 1-я и 2-я Царств) уже просто потому, что он умер к середине первой книги.
Отчасти проясняет ситуацию книга Притчей Соломоновых. Она так и называется в оригинале – казалось бы, ее целиком и полностью написал царь Соломон? Нет! Во-первых, в конце этой книги приведены изречения еще двух царей, Агура и Лемуила. Но даже не это главное, 25-я глава начинается со слов: «И это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского». То есть притчи произнес царь Соломон, но в книгу они вошли только при царе Езекии, двумя столетиями позднее! Все это время они существовали в виде устного предания. Книга Притчей восходит к Соломону, Соломон – ее главный герой, но ее в дошедшем до нас виде, от начала до конца, Соломон явно не писал.
А что же с Пятикнижием? Несомненно, Моисей – главный герой четырех из пяти книг, а первая, Бытие – по сути, предыстория Исхода под водительством Моисея. Во-первых, сам текст этих книг нигде не указывает на авторство Моисея. Нигде не сказано: «Я, Моисей, пошел туда-то, сделал то-то, а потом записал всё это». Напротив, о Моисее говорится исключительно в третьем лице.
Но есть ли в тексте аргументы против Моисеева авторства?
Есть, и самое интересное, что потребовались буквально столетия (!), чтобы они были признаны благочестивой иудейской и христианской публикой, да и то далеко не всеми. Подробнее об этой истории можно прочитать в книге Р.Э. Фридмана «Кто написал Библию?», а мы здесь отметим только принципиальные моменты.
В XI веке в исламской (тогда) Испании еврейский врач Исаак ибн Яшуш указал, что в 36-й главе Бытия перечислены цари Эдома, жившие после Моисея. Отсюда вывод: как минимум, эти имена были добавлены к книге после его смерти. В следующем столетии его соотечественник Авраам ибн Эзра, считавший, что книгу Исаака следует сжечь, обратил внимание на другие подобные строки, где описаны места, в которых Моисей не бывал, где используются выражения явно из другого времени, да и вообще о Моисее говорится в третьем лице. Итог ибн Эзра подвел так: «если ты понимаешь, то ты узнаешь истину». Но сам он называть свои выводы вслух не стал.
В XV веке уже в христианском мире авильский епископ Тостат отметил, что повествование о смерти Моисея в конце Второзакония писал явно не Моисей. Сразу замечу, что на это часто можно слышать возражения: он пророк и мог всё заранее предвидеть. Если даже так, зачем ему было оформлять свое предвидение как повествование об уже произошедшем событии?
На этой стадии принято было считать, что к изначальному Моисееву тексту были добавлены некоторые дополнительные эпизоды. Или, во всяком случае, так было принято говорить.
Но дальше – больше. В XVII веке британец Томас Хоббс и француз Исаак де Пейрер обратили внимание на множество других, менее очевидных проблем. Например, выражение «до сего дня» (Быт. 26:33, 35:20 и др.). Они описывают Землю Израиля или Палестину, какой она была уже во времена самих израильтян, и объясняют происхождение некоторых названий и памятника Рахили. Мог ли так говорить о ней Моисей, никогда не бывавшей в этой земле?
А Второзаконие вообще начинается так: «Сии суть слова, которые говорил Моисей всем израильтянам за Иорданом». За Иорданом, по ту сторону реки – это где?
Контекст не оставляет никаких сомнений: на восточном берегу, еще до того, как израильтяне переправились через реку. Но «за Иорданом» может говорить в таком случае только тот, кто сам живет на запад от реки! Так, если кто-то напишет, что Европа находится «по ту сторону Атлантики», мы поймем, что автор живет в Америке и он никак не мог написать этого прежде ее открытия. Так и начало Второзакония не могло быть написано до пересечения израильтянами Иордана.
Наконец, всё это суммировал знаменитый философ Барух/Бенедикт Спиноза (Нидерланды, XVII век). Вот еще один пример, который он разбирал подробно: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицем к лицу» (Втор 34:10). Дело даже не в том, что Моисею так было бы писать о себе нескромно – автор этих строк явно знал дальнейшую историю Израиля, ему было с кем сравнивать Моисея.
За вольнодумство Спиноза был отлучен от синагоги, но и христианские авторы (католики и протестанты в равной мере) ополчились на его выводы. Отстоять Моисеево авторство всего Пятикнижия было уже нереально, так что логика, например, его критика Ришара Симона состояла в следующем: Моисей написал собственноручно всё, кроме того, что он явно не мог написать. Но и это показалось тогдашним католикам недопустимой уступкой вольномыслию – книга Симона была тоже запрещена.
Но брешь, так или иначе, была пробита: оказывается, Моисею может принадлежать только ядро этих книг, а остальное было дописано его последователями. Оставаясь в рамках здравого смысла, уже было невозможно утверждать однозначно: всё написал Моисей. Можно, правда, не включать рассудок, и многие так и делают, но это не всем подходит.
Вспомним, что даже Евангелия не были записаны сразу после Воскресения Христа и существовали несколько десятилетий (!) в виде устных рассказов очевидцев. Только когда их стало слишком мало, а слушателей – слишком много, пришлось всё это записать для всеобщего доступа.
Примерно таким же образом постепенно складывались Псалтирь и книга Притчей, и отчего бы не допустить, что и Пятикнижие возникло не сразу, одномоментно, а в ходе своеобразной «кристаллизации» устных преданий и, возможно, некоторых письменных текстов (таких, как Десять Заповедей, которые, впрочем, тоже дошли в двух не совсем одинаковых вариантах – Исх. 20 и Втор. 5).
А вот как описывает этот процесс знаменитая «документальная гипотеза». и что из нее может следовать, мы поговорим в другой раз.